Эксперт Международной экспертно-консультативной группы по вопросу создания Международного финансового центра в г. Ташкент (ТМФЦ), исполнительный директор Ассоциации участников рынка электронных денег и денежных переводов Павел Шуст поделился видением, как новые технологии влияют на идентификации и какие возможности это открывает для проекта ТМФЦ.
По данным ООН[1], к ноябрю 2022 года население планеты достигнет 8 миллиардов человек. Эта оценка очень приблизительна, потому что как минимум миллиард из них не имеют никакого официального подтверждения личности: свидетельства о рождении, ID-карты, паспорта или иных документов. Правительства ничего не знают об этих людях: кто они, где живут, нужна ли им социальная поддержка – и если да, то какая.
К счастью, в мире уже есть примеры масштабных проектов по идентификации граждан. В Индии, где исторически преобладала безадресная социальная помощь, за семь лет удалось собрать биометрические данные миллиарда граждан и тем самым сильно повысить эффективность распределения социальных дотаций. В Пакистане аккумулировали более 120 миллионов записей в биометрической базе данных. Подобные проекты нельзя назвать простыми, но они представляют собой, в первую очередь, чисто логистический вызов: в стране надо построить конвейер по сбору данных, который будет эффективно работать и в городах, и в удаленной сельской местности.
Проблема иного порядка в том, как сделать так, чтобы современные системы идентификации позволяли гражданам подтверждать свою личность удаленно. Хотя массовая возможность получать услуги удаленно (например, обращаться за государственными услугами, открывать банковские счета или заказывать еду на дом) появилась относительно недавно, мы уже забыли, что еще несколько десятилетий назад любое онлайн взаимодействие сопровождалось парадоксальным страхом анонимности и персонификации одновременно. Все знают, что переписываться с незнакомцами опасно, но сами лишаться статуса незнакомца – например, выкладывать свой паспорт в сеть – не спешат. Поэтому повышение доверия при удаленном взаимодействии потребовало распутывания сложного клубка юридических, технологических и даже философских проблем.
Стало очевидно, что в разных обстоятельствах нужен разный уровень персонификации. Например, при личном присутствии для подтверждения личности мы обычно всегда показываем паспорт, что, строго говоря, избыточно. Например, авиакомпаниям не важен налоговый номер или место проживания пассажиров. А банкам важнее то, не находится ли человек в санкционных списках, нежели место выдачи паспорта. При электронной идентификации мы можем варьировать объем информации, которая будет доступна о нас третьей стороне.
Появление относительно дешевых, но при этом надежных технологий удаленного подтверждения личности тоже сыграло важную роль в нормализации удаленного взаимодействия. Например, Германия, Швейцария, Испания, Малайзия, страны в Центральной Азии и другие регионы признают идентификацию с использованием видеосвязи для получения банковских услуг. Эти решения очень гибки: клиенты могут звонить в банк из дома, через специальные терминалы в банковском офисе, сеанс связи может проводиться с участием сотрудника банка или в полностью автоматическом режиме.
Личность клиента также можно подтверждать через сверку сведений из государственных и частных баз данных, причем данные могут варьироваться от биометрических до информации о паспорте, налоговом номере, номере социального страхования.
И, наконец, набирающие популярность системы цифрового профиля, которые позволяют потребителям подтверждать свою личность в самых разных обстоятельствах – от открытия банковского счета до получения государственных услуг – с помощью одного логина и пароля. Оператором такой системы может быть государство, банки, кредитные бюро, операторы сотовой связи или иные игроки. Прелесть систем цифрового профиля, которые внедрены в самых разных странах – от Сингапура до Бельгии – в их гибкости: в зависимости от имеющейся в стране инфраструктуры, они могут быть адаптированы к конкретным целям, использовать различные механизмы подтверждения личности клиента. Системы цифрового профиля также позволяют эффективно управлять персональными данными. Например, предоставляя клиентам возможность делиться только теми сведениями, которыми они хотят, и при необходимости оперативно отзывать согласия на обработку данных в одном месте, через единый интерфейс.
Прелесть этого разнообразия механизмов удаленной идентификации клиентов в том, что они чрезвычайно адаптивны. Каждая страна может выбрать то, что лучше подходит ей, в зависимости от имеющейся инфраструктуры, уровня цифровой грамотности населения и других факторов. И государства этим активно пользуются: удаленная идентификация в финансовом секторе уже внедрена в десятках стран, в том числе в Центральной Азии. В 2021 году Национальный банк Узбекистана утвердил Положение о порядке цифровой идентификации клиентов, устанавливающее возможность полностью удаленного оказания финансовых услуг. Это откроет новые возможности для финансовых организаций, усилит конкуренцию на рынке и выведет на принципиально новый уровень клиентский опыт.
На этом можно было бы остановиться. Механизмы идентификации понятны, их преимущества очевидны, регуляторные препятствия на глобальном уровне по большей части устранены. Все это верно, но пока только на национальном уровне. В отличие от финансовых расчетов, где правила и процедуры преимущественно стандартизированы и действуют независимо от государственных границ, механизмы идентификации работают только в пределах конкретных стран и в основном для резидентов. Тем временем, более 3,5% населения Земли – мигранты и живут за пределами страны происхождения. Более 90 млн. человек – беженцы и вынужденные переселенцы. В большинстве случаев эти люди «невидимы» для местных систем удаленной идентификации и не могут получать услуги удаленно, как местные резиденты. А иногда и вовсе не могут подтвердить личность из-за утерянных документов, документов на иностранном языке или по другим причинам. Возможным решением стало бы взаимное признание идентификации и систем цифрового профиля между разными странами. Это бы позволило лицам для подтверждения своей личности удаленно делиться своей информацией с иностранными поставщиками услуг. А поставщикам услуг – быть уверенными, что эта информация надежна. Причем это актуально не только для физических лиц, но и для юридических, где риски выше, а возможностей проверки достоверности данных значительно меньше. Последнее – пожалуй, самый большой глобальный вызов для стран, активно привлекающих иностранный капитал. Отсутствие трансграничного признания процедур идентификации является существенным барьером для экономической интеграции, и в этом смысле системы подтверждения личности сейчас находятся на том же уровне, что финансовый сектор до появления SWIFT.
Процесс взаимного признания не прост. Он потребует выработки единых стандартов обмена, защиты данных, минимальных требований к национальным системам идентификации. А в конечном итоге – и доверия к такому региональному центру обмена идентификационной информацией. У Узбекистана, который находится на пересечении крупных миграционных коридоров и обладает необходимыми компетенциями, есть все предпосылки, чтобы таким центром стать. Это не только положительно скажется на развитии страны и региона. Но также и станет примером для других частей света, где подобные проекты «идентификационных хабов» крайне необходимы. С этой точки зрения у перспективного Ташкентского международного финансового центра появится реальная возможность стать еще и центром выработки глобальных стандартов по взаимному признанию процедур идентификации.
[1] World Population Prospects 2022. UN. 2022.